...Он был один на этом леднике -- притоке громадного тянь-шаньского глетчера Каинды, и каждый шаг мог стать последним. Он шёл в белой мгле -- таком сочетании тумана, белизны снежного покрова и рассеянного излучения света, когда теряются почти все представления о расстоянии и величине окружающих предметов. Когда лежащий на снегу камень может показаться отдалённой вершиной горы, а мощная скала на гребне кажется небольшим просветом в облаках. Когда в тёмных очках почти ничего не видишь, а без них быстро слепнешь совсем... И вся ситуация с ним и внутренние ощущения размывались такой же белой мглой неопределённости каждого следующего шага, каждого следующего решения. Но остановиться нельзя, как бы ни был опасен путь. Спасение только в движении -- настойчивом, осторожном. Только вперед! Иначе не продержаться. Рассчитывать надо только на себя!..

Покрытый снегом ледник для одинокого путника -- это минное поле скрытых трещин, и смерть от падения в них может быть куда дольше и мучительнее, чем от взрыва мины. Трещина, предательски прикрытая снегом, при падении в неё наносит тяжёлые травмы выступами и сосульками острого льда, зажимает упавшего клином скользких стенок, не давая вздохнуть, намертво парализует неподвижного узника лютым холодом. Известен случай, когда сорок человек не смогли спасти одного, упавшего в клиновидную трещину на пятиметровую глубину: тот быстро скончался от сдавливания и переохлаждения... Группа легко побеждает коварство трещин, связываясь верёвкой и сразу же вытаскивая упавших из ледяных провалов. Но у него тут нет товарищей, он один, один...

Тщательно, как сапёр, он прощупывает склон зондом -- телескопической лыжной палкой без кольца, стараясь обнаружить предательские пустоты... Его путь представляет собой сложную кривую, обходящую резкие перегибы склона и края ледника. Особенно осторожно путник преодолевает места возможного продолжения трещин, не видимых на середине, но чуть обнажённых по краям ледника. Иногда приходится переползать опасные участки, распластавшись на снегу, перетаскивая рюкзак за собой верёвкой. Уже несколько раз он проваливался ногой в коварную пустоту и тут же ложился грудью на снег, кладя плашмя обе лыжные палки и ледоруб, зажатые в руках. Во многом спасали широкие жёсткие снегоступы-противни, установленные между "кошками" и ботинками. Они позволяли двигаться по снегу, не проваливаясь по пояс, но вот освободить ногу, если она уходила вглубь, было очень нелегко.

День стал быстро сменяться густыми сумерками с надвигавшейся снизу серой стеной облаков. Менее чем в километре ледник обнажался от снега, виднелись трещины и участки голого льда. Пора было отдохнуть, да и продолжение движения в темноте стало неоправданно опасным. Очертив на участке плотного снега прямоугольник по своему росту, он снял рюкзак и быстро вырыл яму глубиной в метр, используя в качестве лопаты один из снегоступов. Края ямы обложил снежными кирпичами. Крышей стала прямоугольная накидка от дождя, растянутая за углы и прижатая по краям снегом. Оставшееся содержимое рюкзака уложил на дно своего убежища.

Перед сном -- скромный ужин из нескольких сухарей, сухофруктов и кружки чуть тёплой воды, натопленной из снега на примитивной спиртовке. Полноценно заснуть не удалось: слишком велико напряжение, слишком неудобен и холоден этот снежный приют. В полусне-полубдении, как в бреду, тяжело вспоминались товарищи по походу. Где они? Спят в снегах вечным сном или ещё не лишены, как и он, шанса на спасение?... Не хотелось верить, что с ними случилось самое страшное...

Роковой клинок

6 августа 1991 г., участок хребта Иныльчек-Тау, Центральный Тянь-Шань, высота 3800 м, 18.44. До аварии 2 минуты.

Ну вот, кажется, и всё... Последний спуск по верёвке "дюльфером" со скалы, и он, Вадим Воронин, замыкающий группы, тоже пойдёт вниз по снежному конусу на ледник, вслед за товарищами. Их цепочка видна внизу. Передовая тройка на леднике ждёт четвёртого, чтобы связаться и идти дальше. Да, денёк не из лёгких: на спуске прошли, кажется, 24 верёвки, а может и больше. Более километра скально-ледового "крутяка" в среднем градусов этак 50.

Весь день тревожил этот ледосброс, огромная масса нависающего льда. Сейчас он остался далеко наверху и отсюда, снизу, в лучах заката, напоминает искривлённый клинок дамасской стали... Весь день опасливо посматривали вверх на него. Прошли! Ещё несколько минут спуска по отвесной скале, продёргивание верёвки, и дело пойдёт к вечернему ужину, умиротворяющему теплу палатки и наслаждению тихими разговорами о перипетиях прошедшего дня... Да, а мой вариант спуска был бы посложнее -- это теперь видно. Но он безопаснее... Что такое!..

Внутренний толчок заставляет интуитивно взглянуть вверх, и он видит... Видит то, что на секунду повергает его в каменное оцепенение. Весь верхний кусок огромного ледосброса, вся "сабля" плавно и бесшумно отделяется, разламываясь на куски, и устремляется вниз, вниз! Падающие глыбы разбиваются в снежную пыль белыми облаками взрывов...

-- Лавина! Лавина! Все от склона! На ледник! На ледник!..

По окрику снизу он понял, что его услышали и передали сигнал по цепочке. А ещё через миг громовой удар заглушил все крики, сменившись грозным рокотом и рёвом падающей лавины.

Конец?! Последний шанс?! Как быть?! Отцепить самостраховку! Спусковую верёвку влево, через себя, в расщелину скалы! Нет! Расщелина не спасёт!.. Тогда в рандклюфт?.. В любом случае -- верёвку в тормоз! Готов? Пошёл! Прыжок!..

Его мысли неслись вихрем, как и набегающий вихрь лавины, все действия рождались мгновенно, автоматически. Оставались лишь крохи времени, за которые белый ураган пройдёт тот километр с небольшим... Вместо прямого пути по скале, открытого потоку лавины и потому ведущему к гибели, Вадим инстинктивно избрал спуск в боковую расщелину, которая тоже не спасала, поскольку была наклонной. Но конец этого пути -- он знал -- заканчивался рандклюфтом, трещиной между скалой и ледником. Сбежать от лавины в трещину -- вот последняя надежда, за которую он ухватился. Глубины памяти хранили случай, когда альпинист спасся таким образом от камнепада. Но от лавины?!

Нет времени, чтобы завязать схватывающий узел, замуфтовать карабин... Несколько секунд потрачено на то, чтобы отстегнуть самостраховку, перекинуть через себя в расщелину спусковую верёвку, встегнуть её в тормоз и, захватив руками, спрыгнуть со скалы вниз, положившись на свою силу и ловкость. Нет времени надеть рукавицы, но, к счастью, на руках оказались шерстяные перчатки. Верёвка закреплена надёжно... И теперь он летел вниз по скальной щели, как паучок на паутинке, огромными прыжками по восемь -- десять метров. Наперегонки с лавиной. Туда, в раскрытый зев рандклюфта!

Грохот сдавил уши до боли, сверху ударила первая волна сжатого воздуха и летящей снежной пыли... До трещины не дотянул пару-тройку метров, когда снежный вихрь обрушился сверху, сбоку, снизу, развернул, закрутил и ударил о скалу... Ему запомнился только чудовищный вал -- несущийся снег, снег огромной массой; ощущение ужасающей тяжести, наваливающейся сверху. Он не услышал собственного крика, крика ужаса и отчаяния погибающего. Через мгновение все провалилось в чёрную пустоту небытия, в чёрный зев рандклюфта.

Пронзённые лавиной

...Трое, сидящие внизу на снежном выкате к плато ледника, вскочили. Одного короткого окрика и взгляда вверх оказалось достаточно, чтобы всё понять.

-- Всем бегом на ледник! Дальше, как можно дальше! -- скомандовал Лапин.

-- Стой! Куда! Сашка, назад! Назад!!! -- Навстречу Белову, бросившемуся не на ледник, а к склону, с перекошенным лицом нёсся Акулинин. -- Назад! Всё равно не поможешь! А сам гробанёшься!

"Назад?.. Но там же Натка! Она предупреждена, бежит навстречу... Да, это не ускорить..."

Наташа уже миновала нижнюю часть лавинного конуса и пыталась отбежать подальше. Из всех спустившихся она находилась в самом опасном положении, ближе всех к склону. Разрывы между звеньями этой бегущей цепочки составляли от 20 до 40 метров: Наташа Белова, Миша Неделин, Коля Ткачук, Саша Белов с Алексеем Акулининым (Аком) и, наконец, руководитель похода Сергей Лапин с Женей Берлиной. Попытаться отбежать подальше -- вот всё, что каждый из них мог сделать для своего и общего спасения. Помочь друг другу они не в силах. Да, есть ситуации, когда поспешное бегство -- самое правильное действие.

Раскаты грома нарастали до боли в ушах, страшно оглянуться. Наташа ощутила, как огромная сила приподняла её как щепку, рывком подбросила и понесла, давя и поворачивая в воздухе. Всё замелькало, превратилось в размытые бегущие линии. В какое-то мгновение она различила участок склона внизу, несущийся навстречу с неимоверной скоростью, и поняла, что с этой скоростью её и ударит... В момент удара она потеряла сознание от пронзительной боли в боку...

Колю Ткачука воздушная волна не подбросила, а сбила и понесла кубарем, как перекати-поле, вынимая душу из тела... Он смог только прикрыть лицо и голову руками, но тут же почувствовал, как снежная волна накрыла его и сдавила так, что перехватило дыхание, выжало стон. Руки, ноги и шею выворачивало, выкручивало во всех направлениях. Его буквально зацементировало в плотной снежной массе...

Мишу Неделина тоже сбило, понесло, и он интуитивно почувствовал сходство этой стихии с бушующим морским валом. Превосходный пловец, Миша сумел немного "удержаться на гребне", пройдя часть пути на верхушке снежной волны. Но потом подмяло и скрутило в бараний рог, выворачивая суставы...

Снежный вал сбил и других туристов. Каждый летел, как мог, в этом яростном потоке и у каждого беспорядочно промелькнули две отчаянные мысли: одна о том, что это, может быть, конец, а вторая о том, что кто-то из товарищей, наверно, уже погиб...

Манящий Иныльчек

Этот труднодоступный район был "голубой мечтой" нескольких поколений любителей гор. Он манил блеском легендарных вершин и зовом непройденных перевалов. Жемчужиной Иныльчека всегда была сказочно прекрасная вершина Хан-Тенгри -- правильная белая пирамида из мрамора, льда и снега. С ней издавна связано много легенд и сказаний. Первые шаги исследователей, казалось, подтверждали мистическую загадочность этой вершины: огромный белый пик, казавшийся издали в два раза выше окружающих его вершин, куда-то таинственно исчезал, когда разведчики пытались приблизиться к его подножию. Труднодоступные, неисследованные хребты Терскей-Алатоо, Сарыджас, Иныльчек-тау с мощнейшими ледниками стойко оберегали покой почти семикилометрового "Повелителя неба" с севера и с запада... Первым на Хан-Тенгри (6995 м) взошел Михаил Погребецкий со своими друзьями Францем Зауберером и Борисом Тюриным в 1931 г. Огромная вершина, которую они увидели на юге, ещё ждала своих покорителей. Это и был истинный "Покоритель неба" из древних сказаний -- пик Победы, самый северный семитысячник мира (7439 м).

Ледник Иныльчек по длине и площади оказался одним из крупнейших высокогорных ледников мира: его длина составляет около 60 км, а общая площадь около 700 кв. км. Хребет Тенгри-Таг с вершиной Хан-Тенгри разделяет Иныльчек в верховьях на два рукава: Северный и Южный Иныльчек и резко обрывается у слияния этих рукавов скалой, названной "Броненосец" из-за её схожести с носом огромного корабля. Здесь находится озеро Мерцбахера, дном которого служит неподвижный, так называемый "мёртвый" лёд.

Это озеро таило загадку. Не все исследователи его обнаруживали, нечётко отслеживались его границы. Оказалось, что оно является исчезающим. Паводки в конце лета или в начале осени вызывают слив воды под ледник и обнажение дна. Озеро прекрасно. На его голубой глади плавают айсберги, а с боков прямо в воду спадают гирляндами белые ледопады с окружающих хребтов.

Огромны оказались и другие ледники района: с юга -- Каинды (длиной 30 км, второй по размерам ледник района), Куюкап, а с севера -- Сарыджас, Мушкетова, Семенова... Подобно рекам, в них впадает множество ледников из боковых ущелий.

В послевоенные годы район всё чаще и чащё стал посещаться самодеятельными туристскими группами, а альпинисты начали создавать в нём свои сезонные лагеря и базы. Постепенно на картах появлялись новые обозначения, а в библиотеках турклубов -- описания десятков впервые пройденных перевалов.

Ледовый склеп

"Где я? Что со мной? Убит? Нет, я жив! Жив!! О, как давит!.. Я искалечен? Засыпан?.. Я падал! Падал с лавиной в рандклюфт... Меня засыпало!.. И придавило!.. Мрак! Хоть бы что увидеть!.. Как перетянуло!.. Надо освободиться! Так долго не провисеть! Задушит! Скорее!.."

Медленно приходя в себя, с сильной головной болью от полученного удара, Вадим ощутил, что то ли висит, то ли лежит на каком-то краю в полной темноте. Вся левая сторона тела вместе с рукой и обеими ногами сдавлена плотной снежной массой сверху, снизу и сбоку. В то же время правая рука свободно свисает вниз. В нескольких сантиметрах от неё ощущается рыхлая поверхность снежного ската, почти отвесного. Вправо -- пугающая пустота... Лицо, к счастью, не забито снегом, но неудобно повернутую каску плотно впаяло в снег... Слева что-то больно и сильно врезалось в тело -- он понял, что это узел спасительной верёвки, закреплённый за обвязку. Верёвка его и удержала, но удержит ли сейчас?..

Усилия отчаянны... Свободной рукой выскрести снег, продавить его всеми мышцами тела и освободиться, освободиться!.. Он плохо помнил перипетии этой борьбы. Как сначала удалось освободить и повернуть голову, а потом расшевелить правую ногу. И всё наощупь, понимая, что в каждое мгновение можешь сорваться вниз, в темноту, да при этом заклиниться так, что уже ничто не спасёт...

Усилия вырывали то стон, то слова: "Нет, я жив!.. Нет, не возьмешь!.." То шёпотом, то криком, то со злобой, то с мольбой... За всплесками эмоций следовало полное изнеможение, а потом всё повторялось вновь и приступ отчаяния сменялся приступом надежды, особенно когда удавалось достичь каких-то результатов.

Ещё усилие! Левая рука прижата к туловищу в согнутом положении... Отклониться всем корпусом!.. Ещё!.. Ещё!.. Есть!!! Он почувствовал, что снег как-то сразу отпустил и он повис на верёвке, частично поддержанный снизу выступом снежного ската.

Достаточно просто оказалось зацепиться за петлю верёвки самостраховкой, туда же подстегнуть петлю подвески рюкзака. Но вот как теперь отстегнуть нижний поясной карабин, на котором он сейчас висит?.. Раскрыть его оказалось несложно: муфта была развинчена. Надо хотя бы чуть-чуть приподняться, чтобы освободить карабин из тормоза... Левой рукой за карабин!.. Правой оттолкнуться от снега!.. Левой ногой -- упор в висящий рюкзак... Вот так!.. Ещё!.. Отцеп!.. Он медленно сполз вниз и повис на самостраховке, чуть живой от напряжения. Перед глазами плыли в темноте кровавые круги.

О пронзительное ощущение свободы! Свободен, свободен!!! Не придавлен, не замурован!.. И жив! И всё цело! Как ты богат! Пройти такую лавину!.. Но где ты? Теперь можно увидеть. Фонарь? Он в заднем кармане... Да! Осторожно! Ещё не хватало его потерять в этой мгле! Размять руки! И закрепить фонарь репшнуром за карабин...

Щелчок! Надёжный фонарь-"жучок" посылает во тьму сначала робкий, потом более уверенный пучок света. И от высвеченной картины перехватывает дыхание...

Рыхлая поверхность снежного ската уходит вниз практически отвесно, образуя неровную белую стенку, сверкающую кристаллами льда. Вторая, более кривая стенка камеры образована скалой черного базальта. Внизу, метрах в восьми, стенки почти смыкаются, лишь в самой глубине образуя незаполненный разрыв трещины, зияющий чёрной пустотой. Под потолком ширина камеры достигает двух метров, сужаясь по бокам. Склеп без пола... Неровный потолок образован нависающим козырьком скалы. Вот оно -- его спасение! Если не этот козырек и спусковая верёвка, Вадима бы просто засыпало и раздавило снегом. А так его, удерживаемого верёвкой в рандклюфте, выдавило снегом под козырёк в свободную полость... И снег не забил всю камеру! И его лицо не забило снегом и он не задохнулся! И его правая рука оказалась свободной и он смог освободиться! И его не искалечило при ударе!.. Один шанс из миллиона! В какой-то момент Вадимом вновь овладел приступ отчаяния... Но ощущение мрака и ужаса опять породило новый поток жизни. Я жив!.. И шанс есть!.. Мы еще поборемся!..

Надо отвоевать площадку, чтобы сесть и лечь. И чтобы немного подумать. Надо достать ледоруб, снегоступы. Вырубить нишу! Предельная собранность! Снег сбросить вниз, но не забивая дырку! Она -- единственная вентиляция, или надежда на вентиляцию.

Ребята! Что с ними?! Можно ли рассчитывать на их помощь? Нельзя! Рассчитывай только на себя. Их участь может быть ещё тяжелее!..

Поразмыслим... Верёвка идет под нависающий выступ скалы... Пробиваться надо вдоль верёвки -- она, как нить Ариадны, выведет наверх и будет опорой при движении. Снег рубить ледорубом и сбрасывать вниз?.. Но рубить снизу очень трудно... В качестве лопаты можно приспособить один из снегоступов. Продену в дырки для ремней куски репшнура -- и ручки готовы. Обмотаю их тряпкой, чтобы не резали... Эх, тяжелая будет работёнка! В темноте, в висе на верёвке... Обязательно надо сделать дополнительную страховку: верёвку могло оборвать и зажать снегом, при его расчистке она может не удержать.

Сколько же метров надо мной? Видимо, основной поток лавины ушёл на ледник, а сбоку от скалы прошла боковая струя. Она засыпала рандклюфт, но не полностью. На сколько? На три, четыре, пять метров? А может, все десять?.. Тогда не выбраться! Если верёвку не оборвало, есть шанс, что её обнаружат наверху и попытаются его откопать... Коли они ещё способны на это... Слабая надежда!..

Фонарик зажужжал, осветив циферблат часов. 1.55! С момента схода лавины прошло семь часов... Уже кое-что есть! Он уже освободился от мучительного зависания и сдавливания снегом, и сделал нишу, в которой можно сесть и привалиться к стене, даже немного согрелся за работой.

Вадим с неистовым натиском рубил снег снегоступом и ледорубом, резал снежной пилой-ножовкой, уплотнял ногами, обутыми в массивные ботинки-вибрамы с "кошками". И снег медленно, но поддавался! Отрубленные комки и мелочь сгребал и сбрасывал вниз, в расщелину, но так, чтобы не перекрывать спасительную отдушину.

Когда углубил нишу ещё на полтора метра, стал прокапывать наверх щель вдоль верёвки. Через полметра рука наконец ощутила то желанное, чего так ждал: "потолок" скального навеса здесь кончался и верёвка дальше шла уже не наклонно, а вверх... Вверх, к спасению!

Внезапно навалилась усталость. Надо отдохнуть!.. Часы показали, что с момента падения лавины прошло 10 часов. Поспать бы! Но места, чтобы лечь, ещё так мало... Придётся углубить нишу до двух метров и немного расширить, да вырубить сбоку ступеньку, чтобы положить на неё рюкзак, который висит внизу на верёвке и мешает сбрасывать снег...

Возня заняла ещё около часа. Теперь можно улечься на коврике. Ботинки и "кошки" снять, чтобы дать отдых измученным ногам. Страшно хотелось пить и немного воды удалось натопить из снега во фляжке, заблаговременно положенной в карман. Зажечь таблетку сухого спирта не решился: слишком мало воздуха для дыхания, можно отравиться парами уротропина и синильной кислоты. Часть содержимого одного из продуктовых мешочков, заготовленных для перекуса, составила его обед: немного твёрдой колбасы, пара сухарей, халва, сухофрукты... Продукты следовало экономить.

Сон, к счастью, навалился сразу: сказалась страшная усталость от почти 30-часовой работы. Во сне приходили какие-то чёрные тени без лиц, без голосов, а то и без голов...

Продолжение следует...Часть 2

Евгений БУЯНОВ, мастер спорта.

С.-Петербург.