Конец марта и начало апреля в Подмосковье - сезон хорошего наста. На лыжах без тропёжки можно легко преодолевать огромные расстояния. А ещё это время активного пения сов. Особенно хорошо в лесу ясной лунной ночью, когда совсем светло, деревья отбрасывают синие тени, а ты с шуршанием летишь на лыжах по просекам и извилистым дорожкам, полянкам, а то и просто среди стволов непотревоженного рубкой старого леса, изредка останавливаясь, чтобы послушать завораживающее уханье ночных певцов... Наметив место ночёвки в глухой части леса за рекой Малой Сестрой, где осенью мне встретилась редкая для Подмосковья сова - бородатая неясыть, я спешила туда через леса и поля, надеясь насладиться её ночной арией.

На полях снег местами сошёл, приходилось нестись зигзагами, петлять по южным теневым сторонам полей, где сохранились полосы снега. К цели я продвигалась медленнее, чем задумала; незаметно темнело и холодало, и когда я, наконец, въехала в лес, крик совы оповестил о наступившей ночи. Теперь можно было не спешить: всё равно стемнело, фонарь я не взяла (лишний вес), а впереди была длинная ночь.

Когда добралась до освещённого звёздами и кометой заболоченного пространства у реки, стало понятно, что на другой берег здесь не перебраться: середина реки уже вскрылась, а больших деревьев поблизости не было. Мороз же явно перевалил за 15 градусов.

Я покатила вдоль берега, но путь мне преградила канава. У реки она была немного потемневшая, видимо, снизу пропитанная водой. Постучав палкой по льду, я легко пробила его. Пушечным выстрелом-хлопком хвоста-лопаты мне ответил бобр из реки. Проехав дальше метров сто, я решила форсировать канаву - лёд тут был покрыт коркой снега, цвет его не отличался от лежащего вокруг, палка лёд не пробивала. Оттолкнувшись палками и затаив дыхание, я благополучно переехала канаву.

Впереди показались деревца, конец болотине! Однако они оказались отрезанными от меня ещё одной канавой. Делать нечего, стала пересекать и её. Но когда берег был уже совсем рядом, я провалилась и мгновенно погрузилась в воду. Задние концы лыж опустились до дна и упёрлись в него, что остановило моё дальнейшее погружение, носки же торчали из воды почти на берегу. Распластавшись грудью на ледово-снежном месиве, я перехватила палки пониже и, цепляясь наконечниками за лёд у берега, выползла из полыньи.

Спереди я промокла до пояса, ноги же намочила только чуть выше колен. Отстегнув забитые снегом крепления лыж, я побежала на разведку. Берег оказался негостеприимным: сплошной низкорослый ольшаник, ивовый кустарник. Казалось, тверди здесь нет совсем: всё время я проваливалась в снег, и под ним проступала вода. Сзади канава, справа река, совсем рядом. Слева, куда бы я ни шла, всюду среди деревьев проваливалась в воду по колено. А впереди воды под снегом становилось больше и дальше, похоже, шла ещё одна канава. Так я стала робинзоном. Побродив по "острову", обнаружила, что единственный сухой твёрдый "пятачок" находится рядом с моей злополучной переправой.

Меня уже пробирала основательная дрожь. Пока ноги окончательно не закоченели, нужно было развести костёр (запасной обуви у меня не было: экономила вес). Сушин ольхи не нашлось. Набрав немного хвороста, я зажгла огонь, расстелила коврик, надела сухие штаны и пуховую жилетку (единственные мои запасные тёплые вещи) и стала отогревать ноги и ботинки, сушить носки и стельки. Дров было немного, тонкие сухие ветки вскоре стали кончаться, но меня выручили лёгкая пилка (а ведь дома думала: брать или нет?!) и твёрдая древесина сухой черёмухи: процесс распиливания не давал мне сильно замёрзнуть. А когда ботинки, надетые на босу ногу, остывали, я снова подбегала к костерку и немного согревала их. Вскоре и это перестало помогать, и тогда я применила "железный" способ согревания ног, у которого есть лишь один недостаток: его трудно совмещать с пилкой дров. Держась рукой за дерево, я поочередно делала резкие махи ногами, будто наносила сильный удар по мячу. Так кровь пригоняется к ступням и согревает их.

Вскоре у меня разгорелся жаркий костерок и появился матрас из сухого хмеля (вместо лапника) под ковриком. Но даже в пуховом спальнике под открытым небом мне спалось зябко в эту ночь (палатка - лишний вес). Сквозь чуткий сон я периодически слышала треск. То ли это были проделки бобров, то ли деревья трещали от мороза, то ли от дневной оттепели прибывала вода и ломала лёд на реке. Иллюзия прибывающей воды была настолько реальной, что иногда я высовывала руку из спальника и тянулась к ближайшей впадине, но, естественно, ничего там не прибывало. А надо мной гулко и раскатисто кричала неясыть. Обыкновенная...

Утром я спилила пару деревьев ольхи и навела переправу. И налегке побежала в обратный путь. Так маленькая садовая пилка спасла меня.

Выводы. Во-первых, весенний лёд обманчив, и даже толстый с виду его слой, снизу пропитанный наступающей талой водой, может легко проломиться. Осенний лёд надёжнее. Скорее всего лёд может предательски обломиться у берега или у вмёрзших стволов деревьев (они нагреваются солнцем). А самый опасный лёд - на канале, где есть шлюзы, где уровень воды может меняться. Несколько лет назад в конце января и в середине февраля утонули два лыжника, форсируя канал у подмосковной станции Морозки. Уж лучше сделать крюк через мост.

Во-вторых, без лёгкой пилы, как минимум (если есть ещё и топор - совсем хорошо), в зимний поход с ночёвкой лучше не ходить.

И в-третьих. Без фонаря, конечно, можно обходиться, но сейчас появились очень хорошие, лёгкие (70 г с батарейками) светодиодные налобные фонари фирмы . Они могут работать 150 часов. Самая низкая в Москве цена на них в фирме "Норд-Венто".

Ну, и основной банальный вывод: из любой ситуации найдётся выход, ведь главное не то, что в рюкзаке, а то, что в голове!

Весной для туристов межсезонья не бывает: не успеешь снять лыжи, как можно уже и в байдарку залезать.

Сплав по речкам особенно хорош ранней весной, когда мутный поток несёт тебя через затопленные деревья и кусты, когда прозрачный лес пронизан светом и синим небом, когда на освобождающихся от снега солнечных склонах появляются сплошные ковры хрупких разноцветных подснежников, когда величественный хор птиц не смолкает даже днём, отовсюду слышится бормотание тетеревов и урчание лягушек, когда можно проплыть в таких местах, где летом легко перепрыгнуть с берега на берег...

Весна приходит с юга. Поэтому сплав весной мы обычно начинаем с южных направлений подмосковных электричек. Снег на обширных полях, питающий здешние ручьи, сходит быстро, главное - успеть на волне его таяния пройти реку. Время это быстротечно, всего 3-4 дня.

Сплавной сезон той весной начался для меня с аварии на маленькой речушке Городёнке. Эта речка, протекающая чуть севернее известной московским водникам Каширки, в пик весеннего паводка, который мы с Володей поймали погожим субботним днём, вышла из русла и текла в основном среди мощных стволов прибрежных деревьев. Мы лихо слаломили, иногда на значительной скорости течения, и малейшая неточность манёвра могла привести к оверкилю.

Морозным утром после ночёвки, стянув по хрустящему насту обледеневшие каяки в воду, мы продолжили игры с непредсказуемым потоком. Притупившееся от постоянных неожиданностей и опасностей чувство страха (а также, следовательно, и чувство самосохранения) не позволило мне реально оценить сложность ситуации и определить верную линию движения. Первым шёл Володя, я ориентировалась по нему. Я видела, как перед поворотом русла он наехал на надводное бревно, перегораживающее реку и, чуть застряв и поёрзав на нём, спрыгнул в слив. Я взяла чуть правее (там было поглубже), не застряла на бревне, но в то же мгновение поняла, что мой манёвр неверный, однако уже было поздно. Каякер должен смотреть на несколько ходов вперёд, как шахматист.

От следующего ствола, перегородившего реку низко над водой, я ещё успела увернуться, но меня неминуемо несло на третий ствол, нависшие ветви не дали сработать веслом, мгновение, меня наваливает на склонённое дерево, переворачивает и заклинивает под ним.

Вцепившись пальцами в обледенелый ствол, я старалась удержать голову над водой. Второй шпангоут был разломан, сдавленный каркас зажал мои ноги под водой. Я пыталась выдернуть их, но любое движение вызывало резкую боль в ноге и нарушало шаткое равновесие моего тела, при котором я ещё могла дышать и было не очень больно ноге.

Надетый на меня спасжилет был объёмным, надувным, но струя всё равно тянула меня под воду, под ствол с ветвями, образующими подводный заслон. Каяк целиком скрылся под водой, торчал лишь кончик его кормы. Мне казалось, что на мои ноги сверху навалилось толстое бревно и, чтобы освободиться, его нужно будет распиливать. Пальцы начинали терять чувствительность, всё труднее было держаться за скользкий ствол. Я смотрю на небо, туда, куда повёрнуто лицо. "Неужели здесь, на какой-то малюсенькой Городёнке? Как глупо... Успеет ли Володька добраться до меня и вытащить голову? Сможет ли откачать?" То, что самой мне не выбраться, я понимала вполне отчётливо. Я боялась, что начнёт ломать ногу в коленном суставе, и мне хотелось, чтобы всё скорее кончилось. Володя с другого берега зачем-то стал кидать мне "спасгранату" - верёвку с карабином на конце. Он думал, что я не хочу бросать каяк, и собирался вытаскивать нас обоих. "Ногу зажало!" - крикнула я ему, стараясь перекричать шум потока. Наконец он понял, перечалился на мой берег, залез на бревно, под которым я болталась, и, пошарив руками под водой, вытащил весло. Ноги сразу освободились, и я выбралась из каяка. Глубина в месте аварии была по пояс, но течение очень сильное. Итак, оказалось, что меня заклинило собственным веслом. Перед тем как каяк навалило на бревно, я автоматически положила весло вдоль борта на деку. А его нужно было закидывать наверх, на ветви завала, чтобы не мешалось.

В течение часа Володька пытался вытащить каяк, пока я отходила у костра на маленькой проталинке заснеженного склона. "Придётся резать шкуру, - резюмировал Володька, - и вытаскивать каяк по частям". - "Нет! - взмолилась я. - Давай попробуем вместе!" И мы вытянули судно. Кильсон был сломан, стрингеры погнуты, шпангоут разломан на кусочки. Я отделалась синяками. И потерей уверенности в себе на самостоятельном одиночном сплаве.

Каяк я вскоре починила, нога прошла, а вера в собственные силы вернулась лишь через год, когда в конце апреля мы отправились встречать весну на речку Рагушу, что течёт на юго-востоке Ленинградской области. Она протекает через выходы карста и в малую воду местами полностью уходит под землю. Мы плыли со льдами, попадали в заторы ледяных глыб, местами тащились по сплошным ледяным полям, неожиданно проваливаясь под лёд и повисая на весле, "рубились" вдоль берега узкими закраинами открытой воды. Один раз меня затащило под бревно, мгновенно перевернуло, пронесло под стволом, и только затем я вынырнула. Вытягивая каяк на берег, я сообразила, что упустила весло. Но оказалось, что оно мирно покачивалось сверху на злополучном стволе. Не осознавая своих действий, я автоматически успела выбросить весло на завал перед переворотом, чтобы оно не заклинило меня, как в прошлогодней аварии.

Выводы, которые я почерпнула из случившегося: каркасно-надувной каяк и каякер - довольно живучие. Каякер, идущий в группе при взаимной страховке с воды, должен так же осторожно и внимательно относиться к препятствиям, как если бы он шёл в одиночку, должен оценивать препятствие с позиции собственных сил (одна бы я, наверное, обнесла сомнительный участок). Если каяк несёт на сплошной завал, от которого не увернуться и под которым всё-таки проходит вода, надо выбрасывать на завал не только весло, но и собственное тело, освобождённое от каяка.

На маленьких речушках бывает много завалов, соответственно, и обносов (обвозов) по снегу. Добираться же до места сплава нередко приходится по проваливающемуся снегу. Поэтому лёгкий вес снаряжения гарантирует больше удовольствия. Но в тот раз Володька всё-таки взял топор: завалы рубить. За субботу мы прошли с ним по Большой Сестре и заночевали на стрелке с Каменкой, намереваясь на следующий день затащить каяки в её верховья и сплавиться по этой редкостной для Подмосковья "горной" речке (на ней есть даже чётко выраженный каменистый порог-ступенька).

Чуть в стороне от костра натянули полиэтиленовый тент (палатки у нас не было - лишний вес), спокойно спим. Среди ночи просыпаюсь от таких диких Володькиных криков, что первая мысль - наверное, спятил...

- А-а-а!!! Укусила! А-а-а!!! Крыса!

Ночь безлунная, вокруг обширная проталина, фонарей у нас, естественно, нет (лишний вес), ничего не видно. Лишь еле различимый силуэт Володьки мелькает, бьётся о тент головой, вертится на месте, размахивает руками. Ничего не соображая, пытаюсь вразумить и успокоить Володьку, но не успеваю открыть рта, как на меня бросается что-то и впивается в спальник. Мгновенно вскакиваю и начинаю так же истошно орать и прыгать в спальнике, стряхивая с себя это кусачее что-то. Положение смешное и незавидное: мы босиком, поэтому из спальника вылезать страшно, да и зверь атакует, и только плотная ткань спасает от его зубов. Хорошо, что Володька успел выхватить топор и размахивает им вокруг, пытаясь ударить нападающего зверька. Крыса? Хорёк? В любом случае поведение зверя явно ненормальное. Страшно даже наклониться за спичками. Приплясываем на месте и попеременно истошно орём.

- Попал! - наконец торжествующе кричит Володька. - Где она?

Выжидаем некоторое время. Отваживаюсь наклониться за спичками, чиркаю - врага не видно. Перемещаемся к кострищу и разводим огонь. Володьке кровожадный хищник прокусил щеку под глазом. Я отделалась следами слюны на спальнике. До утра мы не отходили от костра, Володька даже не заснул больше. Кто же это был? Ближайшие садовые участки недалеко, где-то в километре от нас. Бешеная крыса?

Каменку на следующий день мы прошли и благополучно вернулись домой. Чуть позже в газетах промелькнуло сообщение о вспышке бешенства у лис в Клинском р-не. Володьке пришлось делать прививки, за что он и получил от добрых друзей кличку "Бешеный" на пару ближайших лет, в течение которых исправно "утяжелялся" палаткой в походах. Но всё проходит. И в недавнем саянском походе Володька неизменно ночевал под открытым небом, а когда шёл дождь, уползал под сень густого кедра.

Вообще случаи, когда кусаются бешеные мыши, крысы и кошки, нередки. Известны даже факты нападения на людей бешеных воробья и каспийского тюленя. Происходит подобное в любое время года. Надо знать твёрдо: если животное нападает на человека и кусает без видимой причины (ею, например, может быть защита потомства), то это поведение больного бешеного зверя. В этом случае помогут только срочно сделанные прививки.

А как быть с палаткой: брать или не брать? Решайте сами.

Марина ГАЛКИНА. Фото Веры Кочиной.